2. Цыганка
3. Я уеду…
4. Этот город слишком красив
5. Осторожно — листопад
6. Я не испытывал давно
7. Осень
8. Где плыву, куда причалю?
9. Русская сказка
10. День рождения
Виктор Глазков
Учась в школе в 9-м классе (1970 год) создал свой первый вокально-инструментальный ансамбль для исполнения собственных песен.
Далее играл в разных коллективах: «Цунами», «Серебряные струны», «Вита» и других.
В 1977 году закончил Московский Институт Электронного Машиностроения, где больше занимался музыкой и самодеятельностью.
Полгода ушло на освоение и первой работой стали ночные записи органиста Гарри Гродберга в концертном зале им. Чайковского со звукорежиссером И. П. Вепринцевым. Затем с ним же принимал участие в выездных сессиях: в Смоленский Собор (хор п/у Минина, солисты: Е. Нестеренко, И. Архипова; хор п/у В. Полянского), в музей им. Пушкина («Декабрьские вечера» С. Рихтера), в спортивный зал «Краб» в Лужниках (оркестр п/у Г. Рождественского, цикл произведений Шнитке), в Соборе г. Полоцка (хор п/у Полянского), в г. Ленинград (запись музыки к балету «Спящая красавица»)
Именно там познакомился с участниками группы «Аквариум», а через них с Андреем Тропилло, который и помог мне определиться в выборе дальнейшей профессии — звукорежиссер.
В 1983 году начал первые собственные эксперименты звукозаписи в свободное от основной работы время. Так работая днем инженером на записи В. Ересько, по ночам записывал группы «Аквариум», «Мануфактура», «Странные игры». За 10 дней командировки в г. Ленинграде (в течении которых звукорежиссер П. К. Кондрашин сделал запись пианиста В. Ересько) записал и свёл 3 альбома, один из которых был «Радио Африка» гр. «Аквариум».
После этого начались самостоятельные, но неофициальные, работы: Л. Лещенко, А. Зацепин, С. Березин и многие другие.
С 1984 года был назначен начальником участка, т.е. передвижки MCI (пустили козла в огород), произвел запись своего первого альбома «Азартные игры», причем не имея музыкальных инструментов, кроме гитары Иолана; разработал свою технологию: сводились с широкой ленты барабаны в 2 канала, затем ножницами резалась лента и монтировался собственный трек ударных, который опять переписывался в мультитрек.
А потом, в перерывах официальных записей — или в их перекурах, использовались инструменты музыкантов, конечно, с их разрешения, — бас гитара, синтезаторы, перкуссия, однажды даже фисгармония. А затем накладывал множество голосов. Получалось сыровато, но достаточно свежо. Таким образом записал около 4-х альбомов.
«100 магнитольбомов Советского рока»
Глава IX. MCI (Жизнь замечательных людей)
Теперь настала пора вернуться в Питер, где, несмотря на тяжелые времена, заматеревший Тропилло развернулся не на шутку.
Одной из заметных вех в продюсерской деятельности "человека без тормозов" стала афера с передвижной звукозаписывающей студией MCI, принадлежавшей фирме "Мелодия". Краткая предыстория этой несомненной авантюры такова.
Студия MCI представляла собой 10-метровый вагон, внутри которого находились 24-канальный магнитофон с системой шумопонижения 001ВУ, микшерный пульт Зону и всевозможные технические "излишества" вроде цветного видеомонитора. Студия была сделана в Лондоне специально для международной выставки "Связь-80", проходившей в Москве накануне Олимпиады. Оборудованный по последнему слову техники вагон произвел фурор и после недолгих торгов был приобретен советской стороной за 250 тысяч долларов.
Удивительная щедрость первого в мире социалистического государства объяснялась просто. Приобретение современной аппаратуры для нужд радио, телевидения и кинематографа небезосновательно относилось к вопросам идеологии — так же, как обеспечение всем необходимым лабораторий по исследоваям проблем космоса или военно-промышленного комплекса. На подобные затраты нефтедолларов в СССР, как правило, не жалели. Таким образом, сделанная в Англии передвижная звукозаписывающая студия осталась в Москве.
...С первых же дней работы технический потененциал MCI использовался не более чем на 30 процентов. Во всем цивилизованном мире в подобных студиях записывались рок-группы уровня Queen. Похожая "передвижка" была в начале 70-х у Rolling Stones, и на ней работали Deep Purple ("Machine Head") и Led Zeppelin.
У наших собственная гордость. В СССР звукозаписывающий вагон был задействован исключительно на концертах классической и народной музыки. В числе постоянных клиентов студии числились оркестр Рождественского, оперные певцы Виктор Нестеренко и Ирина Архипова, а также какие-то хоры. Несложно догадаться, что записывать при помощи MCI рок-мушку никто не собирался.
Казалось, ничто не угрожало неторопливому и предсказуемому ритму жизни — до тех пор, пока на работу в "Мелодию" не устроился инженер Виктор Глазков. В свои 27 лет он был открытым и добродушным человеком, а в его профессиональном активе скопилось два незаконченных музыкальных образования — по классу гитары и баяна. Еще в середине семидесятых Виктор сочинял и исполнял на сольных концертах неплохие бардовские песни, но заниматься этим впоследствии не стал. "Я просто не захотел идти в этой жизни по трупам", — вспоминает он.
Работая в известной своими консервативными взглядами "Мелодии" в качестве техника и ассистента звукоинженера, Виктор не утратил живой связи с окружающим миром, по-прежнему оставаясь неистребимым оптимистом и интересуясь всеми новинками в рок-музыке. "Моя официальная работа в чем-то напоминала стройотряд, — говорит Глазков. — Сами трудодни были скучными и монотонными. Интересным было сопровождавшее весь этот процесс общение".
Будучи "своим среди чужих", Глазков морально был готов к грядущим подвигам, хотя никогда об этом не подозревал. Длилось подобное недоразумение до тех пор, пока весной 82-го года вагон MCI не приехал в Ленинград записывать выступления местного симфонического оркестра. Буквально на следующий день внутрь соблазнительно сверкавшей лампочками студии по-партизански проникли Гребенщиков с Гаккелем. Сделали они это под невинным предлогом "послушать на хорошей аппаратуре Beatles". В руках у них были гитара и виолончель соответственно, а глаза искрились иронией. Неудивительно, что после "A Hard Days Nigh:" все находившиеся в вагоне персонажи слушали уже не Beatles, а "Старика Козлодоева".
Вскоре к студии была подтянута "тяжелая артиллерия" в облике Андрея Владимировича Тропилло, встреча с которым произвела на Глазкова неизгладимое впечатление. Иначе, собственно говоря, и быть не могло. "Зрелище было уникальное, — вспоминает Виктор. — В вагон вошел высокий человек в надетой задом наперед кепке, который постоянно оглядывался по сторонам, наблюдая, не ведется ли за ним слежка. Со стороны он смотрелся, словно истребитель, который только что сбросил со своего хвоста врага".
Историческое знакомство Тропилло с Глазковым было продолжено с помощью портвейна. Общих тем у двух звукорежиссеров оказалось немало, и вскоре их беседы "за жизнь" переросли в крепкую мужскую дружбу. Но кто мог догадаться, каким именно будет ее продолжение?
...В Ленинград Глазков приехал спустя год — с целью записать несколько концертов пианиста Виктора Ересько. На официальном языке "Мелодии" подобные вояжи в другой город назывались "командировками". В свою очередь, Тропилло, затаившись в засаде, ждал этой командировки Глазкова как манны небесной. На то имелись веские причины.
Во-первых, у Андрея Владимировича уже была готова километровая болванка, содержавшая большинство композиций для "Радио Африка". Во-вторых, в его студии почти полностью была зафиксирована инструментальная часть дебютных альбомов "Странных игр" и "Мануфактуры". Обладая безупречным продюсерским чутьем и понимая, что 24-канальный магнитофон на дороге не валяется, Тропилло повел игру по-крупному.
Используя служебное положение, он сумел убедить администрацию психологического факультета профинансировать студийное время для "Аквариума", "Странных игр" и "Мануфактуры". Это удовольствие влетело университету в круглую сумму в размере трех тысяч рублей. Продолжая совершать поступки из серии "очевидное-невероятное", Андрей оформил документы на работу в профессиональной студии как официальный заказ от ленинградского отделения "Мелодии". "Я постарался аккуратно подстраховаться именно с тех сторон, с которых скорее всего можно было ожидать неприятностей, — вспоминает Андрей. Теперь музыканты были как бы ангажированы "Мелодией" и не являлись "пришедшей с улицы" самодеятельностью. КГБ в данной ситуации мог только умывать руки".
После оформления необходимой документации Тропилло одержал не менее важную победу коммунально-бытового масштаба, обеспечив подачу электроэнергии в ночное время в вагон, пришвартованный к зданию филармонии. Сделал он это за спиной у администрации филармонии, которая после окончания очередного симфонического концерта имела странную привычку выключать рубильник с током. Посредством нескольких бутылок водки Тропилло договорился с дежурным электриком, и тот каждую ночь возвращал рубильник в рабочее положение. Лимит электроэнергии волновал монтера в самую последнюю очередь.
Итак, вопреки всякой логике пасьянс складывался весьма удачно. "Аквариум", "Странные игры" и "Мануфактура" начали дописывать свои альбомы в государственной студии, в самом центре Невского проспекта. Все эти "десять дней, которые потрясли мир" Глазков и Тропилло не спали вообще. Андрей переписал зафиксированные в Доме юного техника болванки на два канала, планируя записать на остальные каналы вокал и недостающие инструменты. Затем все партии сводились воедино на 24-канальном пульте.
Отработав восьмичасовую смену в филармонии и шатаясь от усталости, Глазков начинал записывать рокеров. "Чтобы хоть как-нибудь меня порадовать, музыканты "Аквариума" принесли в подарок арбуз, — вспоминает Андрей. — И сами же, голодные, его съели. Они были совсем нищими, заросшими и оборванными. На их фоне я со своими командировочными и 120 рублями в месяц чувствовал себя богачом".
Работали в три смены: "Мануфактура", "Странные игры" и "Аквариум". Глазков, которого Гребенщиков уважительно называл Мастером, не отходил от пульта ночи напролет. Сил у него хватало лишь на то, чтобы полуавтоматически регулировать ручки и время от времени заставлять музыкантов переигрывать нечетко исполненные партии. От немыслимых пере- грузок Виктор в конце концов заболел и последние дни трудился с высокой температурой. В особо трудные минуты его страховал Тропилло, который опекал музыкантов, как заботливая мать. Но в конце сессии от постоянного перенапряжения спекся и он. Во время конечного микширования Андрея от усталости начало натуральным образом тошнить.
Был в этой истории еще один не вполне логичный персонаж — начальник студии Геннадий Николаевич Митин, по инициативе которого вагон МО и был в свое время выкуплен у англичан. В рок-н-ролле 50-летний Митин не понимал ровным счетом ничего, зато очень любил Высоцкого, а значит, и все запрещенное. Поэтому, находясь вдалеке от своего московского начальства, Митин закрывал глаза на все учиняемые тандемом Глазков-Тропилло безобразия. "Геннадий Николаевич был, без сомнения, удивительным человеком, — вспоминает Глазков. — Многие годы он прикидывался непьющим, но в итоге оказался хроническим алкоголиком".
Как выяснилось впоследствии, именно это обстоятельство и стало решающим для всех участников акции. К моменту отъезда вагона "Аквариуму" не хватало одной-двух смен для завершения работы над "Радио Африка". И тогда вдохновленный творящимся беспределом Глазков как бы невзначай подарил непьющему Митину бутылку купленного в складчину армянского коньяка. Последствия не заставили себя ждать. Шеф уверенно проспал предполагаемый отъезд, зато пилотируемый им звукозаписывающий бомбовоз притормозил в Ленинграде еще на сутки. Этого времени хватило для завершения сведения "Радио Африка", который напоследок был "припудрен" всевозможными шумами и саундэффектами.
Записанные в предыдущие дни альбомы "Странных игр" и "Мануфактуры" досводились Глазковым уже в Москве. "В условиях цейтнота и жуткого сумбура звук в некоторых местах получался попросту криминальным, — вспоминает Виктор спустя пятнадцать лет. — Но большинство технических недостатков сглаживалось непосредственностью и шармом самой музыки. В ней не было никакой химии".
...Не успел сверкающий никелем вагон укатить обратно в столицу, как Тропилло загорелся сумасшедшей идеей построить в Ленинграде передвижную студию наподобие MCI. Звучит совершенно нереально для тех, кто не знает Андрея Владимировича лично. Примерно через год Тропилло уже был счастливым обладателем списанного с радиолокационной станции вагона, который со временем планировалось переоборудовать в пломбированную студию. "Как крупный авторитет в области рок-н-ролла, Тропилло собрал вокруг себя всех музыкантов, чтобы выяснить, у кого есть знакомые сварщики, слесари и плотники, -вспоминает Михаил "Фан" Васильев. — Андрей всерьез намеревался превратить старый фургон в нечто ультрасовременное".
В этой стройке века приняли участие практически все музыканты, когда-либо записывавшиеся у Тропилло. Работа шла полным ходом, и вагон обретал все более цивилизованный вид, но в один прекрасный день … исчез. Причем исчез с территории Дома юного техника. По поводу его дальнейшей судьбы существует немало версий — одна неправдоподобнее другой.
В память об этой нереализованной идее Тропилло выпустил студийный буклет "MCI", состоявший из композиций "Аквариума", не вошедших в номерные альбомы и сведенных или отреставрированных в передвижном вагоне фирмы "Мелодия".
...Сотрудничество Тропилло с Глазковым получило свое продолжение в 87-88 годах, когда выписанная из столицы студия MCI уже вполне официально записывала рок-фестивали, проведенные в Шушарах и на Зимнем стадионе. "Мы практически ничего не платили за использование вагона, — вспоминает Тропилло. — Оформить заказ на официальном уровне, согласовав его с главными музредакторами "Мелодии", было непросто. Раньше провернуть подобную авантюру не удавалось никому".
Примерно в этот же период Глазков записал в MCI несколько альбомов "Алисы" ("БлокАда", "Шестой лесничий", "206, часть II"), а также многих других рок-групп — начиная от "Объекта насмешек" и заканчивая реанимированным "Воскресением". В девяностых годах Виктор Глазков по-прежнему работает звукорежиссером на "Мелодии" и с нескрываемым удовольствием вспоминает минувшие дни.
Вагон MCI, несмотря на то что его техническое оснащение не утратило актуальности и сегодня, с годами был приведен в совершенно нефункциональное состояние. Последние несколько лет он, не привлекая лишнего внимания, сиротливо стоит в глубине одного из старых московских дворов. Его оборудование давным-давно распродано, краска облупилась, а от самой студии остался только покрытый ржавчиной корпус. Под воздействием капризного климата он медленно теряет прежний вид, постепенно превращаясь в металлолом. В своем роде это еще один позабытый людьми символ их былого величия.
Удача наверно ,капризная дама-по мне писал парень песни отнюдь не хуже всяких Николаевых (Дельфинов) Но не срослось что то !
